I am enough. Просто. Ешьте. Еду. - Анастасия Чекмарева

С одногруппником мы как-то пошли в ресторан. Он считался жутко дорогим и модным. Там я заказала большой кусок мяса – это была свинина. Да, это было вкусно, но и жирно, а от такого меня с детства часто мутило.

В то время я ещё писала одну важную работу в ВУЗе. Я пришла после свидания домой, решила посидеть над проектом. Мне помогал отец. Он сидит, что-то объясняет мне по материалам, а я понимаю, что сейчас из меня всё это жирное вылезет обратно. Он что-то говорит, а я: «Угу, угу», а сама уже ничего не вижу. Понеслась в туалет: хоть бы хны! Страдала тошнотой, но рвоты не было.

*

Май 2012. Самый большой биндж в моей жизни. Я купила пакет сладостей, который весил килограмм 5. Я спрятала его под кроватью и легла спать, чтобы брат или отец не смогли ничего найти и съесть. Это были батончики, шоколадные плитки, сдобные рулеты – как будто я скупила полмагазина. Я плакала ночью, чтобы не услышал отец, испугавшись своего текущего состояния, я не могла заснуть от того, что знала, что под кроватью у меня сладкое – в прямом смысле я видела шоколад перед глазами. Я наблюдала, как плитка разламывается на расстоянии вытянутой руки, я видела кубики шоколада, фундук, зелёную упаковку, и всё прямо в метре от меня. Я подумала, что схожу с ума – я уже собиралась идти в психбольницу, чтобы меня госпитализировали и лечили.

Когда вам запрещают что-то, желание заполучить это вырастает до огромных размеров. Когда вы запрещаете себе определённый вид пищи, вы начинаете думать о ней со временем всё чаще и чаще. Когда вы смотрите TV, вы фиксируете внимание на том, что едят люди. Если в журнале вы увидите аппетитную картинку с рецептом, в своём воображении вы съедаете это. Вы наблюдаете за тем, что едят люди вокруг вас и в тайне осуждаете их. Если кто-либо ест что-то из того, что вам нельзя есть – вам становится интересно, почему они такое едят и зачем.

Мне было жаль отца – он так гордился мной: я поступила на первый курс и учусь на «отлично», но моя «крыша едет», а он не знает об этом и думает, что всё хорошо. Если я скрывала что-то серьёзное от папы, я чувствовала, что морально мне становилось стремительно хуже. Моё тело всегда физически откликается на психологическое состояние – это была ужасная ночь. Я голодала, так как не ела ничего после трёх часов дня, и я ждала утра, когда я смогу что-нибудь съесть.

Я еле заснула, так как просто не могла этого быстро сделать: я мечтала о еде, сна не было. «Еда, я объемся едой, много еды, которую мне всегда нельзя есть!» Я заснула в 2 или 3 часа ночи, а проснулась часов в 5—6 утра, хотя в ВУЗе пар у меня не было: «Что? Уже утро? Можно есть??»

Я достаю огромный пакет со сладостями и начинаю впихивать в рот всё, что вижу. Чуть позже проснулись отец, брат. Отец собирался на работу, брат – в школу. Я на них смотрела и продолжала бесконечно есть: «Это же так вкусно и всё мне, МНЕ!»

Они ушли, и началось страшное. Я не могла остановиться, меня «несло». Я ела сладости, потом я захотела вообще макароны, еле дождалась, пока они сварятся, залила их кетчупом, нарезала туда «вредной колбасы» и начала это есть. Поняла, что всё, больше мне не надо, тарелку бросила.

Захотела сдобный рулет. Понимаю, что всё, ничего не влезает, но «рулет надо съесть, у меня есть только 1 день на то, чтобы съесть всё!» Я налила стакан молока, сидела на краешке кровати и ела рулет кусок за куском, запивая его. Мне кажется, я нафаршировала себя по самое горло. Физически еда уже не влезала в меня, но я впихивала её дальше и усердно пила молоко.

Мне становится хуже. Я еле дохожу до дивана, сажусь и начинаю задыхаться. Я не могла даже вздохнуть: внутри было очень много. Я так испугалась, что сейчас вообще задохнусь и умру, что начала тихо плакать. Я сидела в утренней полутемноте, телевизор что-то бубнил, никого не было дома, и я плакала от того, что со мной, как мне тяжело и больно: как морально, так и физически. Мне стало жаль себя, как брошенного младенца.

Я потеряла сознание, не знаю, на какое время. Я не посмотрела на часы, когда пришла в себя. Я жутко испугалась: «Такого со мной никогда не было. Настя, что ты делаешь? Ты съедаешь тонны еды, а твой мозг вообще отключается из-за этого ужаса!»

Этот страх был настолько сильным, что я сразу же пресекла бинджи на последующие года 2. Ни крошки сладкого. Совсем. Я боялась, что меня снова «сорвёт» и меня вообще признают психом. Только примерно ближе к концу 2014 я начала себе изредка, со страхом позволять кусочек шоколада. На стевии (сахарозаменитель), конечно же.

Если бы я была другом такого человека, то в тот день я бы не отходила от него, обнимала и успокаивала. Но на тот момент я была одна со своей проблемой – это и было чем-то отчаянно ужасным.

*

Новый виток. Орторексия. Каждый день я начала есть цельнозерновые хлебцы, несколько ложек мёда, гречку, куриную котлетку, несколько фруктов и пачку творога. Всё. «Это же полезно? Это же правильно?»

Я подумала, что так можно питаться всю жизнь, почему нет? У меня не было ни единой мысли, что это сможет мне надоесть. Главное – что это безопасная еда, от которой «не разнесёт» и я ей не объемся – это же не шоколад. Так как я свято верила, что вышеуказанным набором продуктов я буду питаться годами, то я и закупала эти продукты целыми партиями. А что? Удобно! Всё равно буду всегда есть одно и то же. У меня были стопки «Хлебцов-Молодцов», я покупала куриные котлеты сразу по штук 10—15, брикеты творога у меня лежали тоже в стопках в холодильнике.

Думаю, даже Андрей (муж) прекрасно помнит, как же отвратительно воняли куриные котлеты, когда я их готовила в пароварке. Эта вонь часто стояла столбом на кухне, но все делали вид, что ничего не чувствуют. Попробуй только нос морщить, с моей стороны сразу начиналось: «Чё тебе не так? Чё тебе не нравится?! Ешь всё время свою вредную колбасу, а тут, видишь ли, мои котлеты воняют! Твоя колбаса с сосисками, думаешь, не воняют?! Чё молчишь сразу??»

Последний приступ переедания так меня испугал, что я не брала в рот ни крошки сладкого до 2014 года – я боялась спровоцировать прошлый ужас ещё раз. Я даже не мечтала о сладком. Оно ассоциировалось у меня с тем, что я задыхаюсь и убиваю себя.